Невротическая любовь. Как быстро проходит влюбленность и по каким моделям развивается любовь

Перевод с немецкого М.Вульфа (1923 г.)

Всякий начинающий заниматься психоанализом боится прежде всего трудностей, ожидающих его при толковании мыслей пациента, и задач, возникающих перед ним в связи с воспроизведением вытесненного. Но ему предстоит скоро убедиться в незначительности этих трудностей и вместо этого понять, что единственные и серьезные трудности вытекают из необходимости овладеть переносом.

Из всевозможных, возникающих тут положений, остановлюсь на одном, резко ограниченном как вследствие частоты его и реального значения, так и вследствие его теоретического интереса. Я имею в виду тот случай, когда пациентка делает совершенно определенные намеки или прямо заявляет, что влюбилась в анализирующего ее врача, как могла бы влюбиться любая другая смертная. Такое положение имеет свою как мучительную комическую сторону, так и серьезную: оно настолько запутано и обусловлено многими причинами, так неизбежно и так трудно разрешимо, что обсуждение его уже давно является жизненно важным для аналитической техники. Но так как.мы сами не всегда свободны от ошибок, по поводу которых смеемся над другими, то не очень-то спешили с выполнением этой задачи. Мы всегда сталкиваемся в этом вопросе с долгом врачебной тайны, без чего невозможно обойтись в жизни, но что трудно выполнимо в нашей работе. Поскольку литература по психоанализу имеет отношение и к реальной жизни, здесь возникает неразрешимое противоречие. Недавно я в одной работе пренебрег врачебной тайной и намекнул, что такое же положение переноса задерживало развитие психоаналитической терапии в течение первых десяти лет.

Для хорошо воспитанного человека из публики или неспециалиста - таким является идеально культурный человек по отношению к психоанализу - любовные дела не сравнимы ни с какими другими; они записаны как бы на особом месте, не допускающем никакого другого описания. Если благодаря переносу пациентка влюбилась во врача, то он подумает, что в этом случае для нее возможны только два выхода: более редкий, когда все обстоятельства допускают постоянное, законное соединение обоих, и более частый, когда врач и пациентка должны разойтись и начатая работа, имевшая целью исцеление, должна быть оставлена как нарушенная элементарным событием. Разумеется, мы мыслим и третий исход, который как будто даже совместим с продолжением лечения, - вступление в нелегальные и не рассчитанные на вечность определенные любовные отношения; но этот исход невозможен как благодаря буржуазной морали, так и из-за необходимости соблюдать врачебное достоинство. И все же всякий, обращающийся к врачу за помощью, будет настаивать, чтобы аналитик его успокоил по возможности самым определенным обещанием, что третий исход совершенно исключается.

Вполне очевидно, что точка зрения психоаналитика должна быть совершенно другой.

Возьмем второй вариант выхода из положения, о котором идет речь. Врач и пациентка расходятся после того, как пациентка влюбилась во врача; лечение прекращается. Но состояние пациентки делает необходимой вторую аналитическую попытку у другого врача, тут скоро создается такое положение, что больная чувствует, что влюбилась во второго врача, и таким же точно образом, если она и тут порвет и начнет снова, то в третьего и т.д. … Этот, несомненно, наступающий факт, являющийся, как известно, одним из основных положений аналитической теории, может быть использован двояким образом: в отношении анализирующего врача и в отношении нуждающейся в анализе пациентки.

Для врача он имеет значение очень ценного указания и хорошего предупреждения против возможного у него контрпереноса. Он должен признать, что влюбленность пациентки вынуждена аналитическим положением и не может быть приписана превосходству его особы, так что у него нет никакого основания гордиться таким «завоеванием», как это назвали бы вне анализа. Об этом никогда не мешает напомнить. А для пациентки создается альтернатива: или она должна отказаться от психоаналитического лечения, или должна примириться с влюбленностью во врача как с неизбежной участью.

Я не сомневаюсь в том, что родные пациентки решатся на первую из двух возможностей, между тем как врач стоит за вторую возможность. Но я думаю, что в этом случае решение не должно быть предоставлено нежной - или, вернее, эгоистически ревнивой - заботливости родных. Решающим моментом должны быть интересы больной. А любовь родных не может вылечить невроз. Психоаналитику незачем навязывать себя, но он может указать, что в некоторых отношениях он незаменим. Те из родных, кто согласен с отношением Толстого к этой проблеме, могут и далее обладать женой или дочерью, но должны постараться примириться с тем, что у них останется невроз и связанное с ним нарушение способности любить. В конце концов, происходит то же самое, что при гинекологическом лечении. Впрочем, ревнивый отец или муж жестоко ошибаются, думая, что пациентка избежит влюбленности во врача, если для избавления от невроза она приступит по его настоянию к какому-нибудь другому, не аналитическому лечению. Вся разница состоит лишь в том, что подобная влюбленность, которой предстоит остаться невысказанной и не проанализированной, никогда не окажет такого содействия выздоровлению больной, как это заставляет сделать анализ.

Мне известно, что некоторые врачи, применяющие анализ, часто подготавливают пациенток к появлению любовного переноса и даже приглашают их «постараться только влюбиться во врача, чтобы анализ лучше продвигался вперед». Более бессмысленной техники я не могу себе представить. Этим отнимается у данного явления убедительный характер самопроизвольности и создаются трудности, которые нелегко одолеть.

Сначала, правда, не похоже, что влюбленность в переносе может быть чем-нибудь полезна для лечения. Пациентка, даже самая послушная до того, вдруг лишилась понимания и интереса к лечению, не хочет ни слышать, ни говорить ни о чем, кроме своей любви, и требует ответной; она отказалась от своих симптомов или не обращает внимания на них, она объявляет себя даже здоровой. Вся сцена совершенно меняется, как будто бы игра сменилась ворвавшейся внезапно действительностью, словно пожар, вспыхнувший во время театрального представления. Кому как врачу первый раз приходится переживать подобное, тому нелегко сохранить аналитическое положение и не поддаться ошибке, решив, что лечению действительно пришел конец.

Хорошо подумав, можно найти выход и из этого положения. Первым делом, нельзя забывать, что все мешающее продолжению лечения может быть выражением сопротивления. Несомненно, что сопротивление принимает активное участие в возникновении бурных любовных требований. Ведь признаки нежного переноса были уже давно заметны у пациентки, и ее послушание, и ее податливость на все объяснения анализа, ее прекрасное понимание и высокую интеллигентность, проявляемую ею при этом, приходилось приписывать ее направленности по отношению к врачу. Вдруг это все как бы унесено ветром. Пациентка перестала что бы то ни было понимать, она вся как будто ушла в свою влюбленность, и это превращение выступает в определенный момент, как раз тогда, когда нужно ее заставить сознаться или вспомнить особенно неприятный и вытесненный отрывок из ее жизни. Влюбленность была уже раньше, давно, но теперь сопротивление начинает пользоваться ею, чтобы задержать продолжение лечения, чтобы отвлечь весь интерес от работы и чтобы поставить анализирующего врача в положение мучительного смущения.

Если поближе присмотреться, то можно в этом положении заметить также влияние осложняющих мотивов, отчасти присоединяющихся к влюбленности, а отчасти - особых видов выражения сопротивления. К мотивам первого рода относятся стремления пациентки убедиться в своей неотразимости, подорвать авторитет врача, принизив его до положения возлюбленного, и всем, что кажется возможным, воспользоваться при любовном удовлетворении. Можно допустить, что сопротивление пользуется объяснением в любви как средством, чтобы испытать строгого аналитика, после чего, в случае благосклонного ответа с его стороны, он может ожидать, что будет поставлен на место. Но более всего создается впечатление, что сопротивление провоцирующему фактору усиливает влюбленность и преувеличивает готовность отдаться, чтобы потом тем настойчивее оправдать действие вытеснения ссылкой на опасность подобной невоздержанности. Все эти надстройки, которых в чистых случаях может и не быть, были приняты, как известно, Адлером за сущность всего процесса.

Но как должен вести себя аналитик, чтобы не потерпеть неудачи при таком положении, если для него несомненно, что лечение необходимо продолжать, несмотря на такой любовный перенос, а поэтому надо перешагнуть через него?

Нетрудно настоятельной ссылкой на общепринятую мораль доказать, что аналитик никогда и никоим образом не должен отвечать на предлагаемую ему нежность или принимать ее. Наоборот, он должен считать момент подходящим для того, чтобы отстаивать перед влюбленной женщиной нравственные требования и необходимость отказа и добиться от нее, чтобы она прекратила свои требования и продолжала аналитическую работу, преодолев животную часть своего Собственного Я.

Но я должен разочаровать в подобном ожидании как в первой, так и во второй частях. В первой части потому, что я пишу не для клиентов, а для врачей, которым предстоит преодолевать большие трудности, и, кроме того, еще потому, что в данном случае я могу предписание морали свести к его происхождению, т.е. к целесообразности. На этот раз я нахожусь в счастливом положении, имея возможность заменить требования морали требованиями аналитической техники, не изменяя при этом результатов.

Но еще решительнее я откажусь от второй части вышеуказанного предположения. Требовать подавления влечения отказом от удовлетворения и сублимирования, когда пациентка созналась в своем любовном переносе, значило бы поступить не аналитически, а бессмысленно. Это было бы то же самое, как если бы специальными заклинаниями старались вызвать из преисподней духа, а затем, ни о чем его не спросив, отправили бы обратно. Ведь в таком случае довели бы вытесненное до сознания только для того, чтобы, испугавшись, снова его вытеснить. Нельзя также обманывать себя и относительно успеха такого образа действия. Как известно, против страстей мало что сделаешь прекрасными речами. Пациентка почувствует только обиду и не преминет отомстить за нее.

Также мало могу посоветовать избрать серединный путь, который иному покажется особенно разумным и который состоит в том, что делаешь вид, будто отвечаешь на нежные чувства пациентки, избегая при этом всяких физических проявлений этой нежности, пока не удастся установить спокойные отношения и поднять их на более высокую ступень. На это средство я могу возразить, что психоаналитическое лечение зиждется на правде. В этом заключается значительная доля его воспитательного влияния и этической ценности. Опасно покидать этот фундамент. Кто хорошо освоился с аналитической техникой, тот не в состоянии прибегать к необходимой для врача иной раз лжи и надувательству и обыкновенно выдает себя, если иногда с самыми лучшими намерениями пытается это сделать. Так как от пациента требуется полнейшая правда, то рискуешь всем своим авторитетом, если попадаешься сам на том, что отступил от правды. Кроме того, попытка пойти навстречу нежным чувствам пациентки не совсем безопасна. Невозможно так хорошо владеть собой, чтобы не пойти иной раз вдруг дальше, чем сам того хотел. Я думаю поэтому, что не следует отказываться от нейтральности, до которой дошел благодаря своей сдержанности в контрпереносе.

Я уже намекнул на то, что аналитическая техника возлагает на врача обязанность отказать жаждущей любви пациентке в требуемом удовлетворении. Лечение должно быть проведено в воздержании. Я не подразумеваю под этим только физическое воздержание и также не имею в виду лишение всего, чего больной желает, потому что этого не перенес бы никакой пациент. Но я хочу выдвинуть основное положение, что необходимо сохранить у больного потребность и тоску как силы, побуждающие к работе и изменению, и не допустить того, чтобы они отчасти были успокоены суррогатами. Ведь нельзя предложить больным ничего, кроме суррогатов, так как вследствие своего состояния, пока не устранены вытеснения, больные не способны получить настоящее удовлетворение.

Сознаемся в том, что основное положение, требующее, чтобы аналитическое лечение было проведено в воздержании, гораздо шире рассматриваемого здесь одиночного случая и требует детального обсуждения, чтобы очертить границы его осуществимости. Но мы не хотим этого делать здесь и по возможности будем строго придерживаться того положения, из которого исходили. Что случилось бы, если бы врач поступил иначе и воспользовался бы обоюдной свободой, чтобы ответить на любовь пациентки и удовлетворить ее потребности в нежности?

Если бы он захотел при этом руководствоваться расчетом, что такими уступками он обеспечит себе влияние на пациентку и таким образом заставит ее разрешить задачи лечения, т.е. навсегда освободит от невроза, то опыт покажет ему, что расчеты его неправильны. Пациентка достигла бы своей цели, а он своей - никогда. Между врачом и пациенткой разыгралась бы только сцена, которая описывается в смешном анекдоте о пасторе и страховом агенте. К неверующему и тяжело больному агенту, по настоянию родных, приглашается благочестивый муж, чтобы перед смертью обратить его в веру. Беседа длится так долго, что у ожидающих родных появляется надежда. Наконец открывается дверь из комнаты больного. Неверующий в веру обращен не был, но пастор ушел застрахованным.

Для пациентки было бы большим триумфом, если бы ее любовные домогательства нашли ответ, но для лечения - это полное поражение. Больная достигла бы того, к чему стремятся все больные в анализе: что-то совершить, воспроизвести что-то в жизни, что она должна была бы только вспомнить, воспроизвести как психический материал и сохранить в психической области. Далее в продолжении любовной связи она проявила бы все задержки и патологические реакции своей любовной жизни, но корректура их уже была бы невозможна и больная закончила бы мучительное переживание тяжелым раскаянием и большим усилением своей склонности к вытеснению. Любовная связь кладет конец возможности оказать воздействие при помощи аналитического лечения; соединение обоих - бессмыслица.

Уступка любовным требованиям пациентки, таким образом, так же опасна для анализа, как и подавление их. Путь аналитика иной, такой, которому нет примера в реальной жизни. Нужно не уклоняться от любовного переноса, не отпугивать его и не ставить пациентке препятствий в этом отношении; точно так же нужно стойко воздерживаться от всяких ответных проявлений. Нужно крепко держаться любовного переноса, но относиться к нему как к чему-то нереальному, как к положению, через которое нужно пройти в лечении, которое должно быть сведено к первоначальным своим источникам и которое должно помочь раскрыть сознанию больной самое сокровенное из ее любовной жизни. Чем больше производишь впечатления, что сам далек от всякого искушения, тем скорее удается извлечь из этого положения все его аналитическое содержание. Пациентка, сексуальное вытеснение которой еще не устранено, а только сдвинуто на задний план, почувствует себя тогда достаточно уверенной, чтобы проявить все условия любви, все фантазии ее сексуальной тоски, все детальные черты ее влюбленности, и, исходя из них, сама сможет открыть путь к инфантильным основам ее любви.

У одного типа женщин, однако, эта попытка сохранить любовный перенос для аналитической работы, не удовлетворив его, потерпит неудачу. Это - женщины с элементарной страстностью, не допускающей никаких суррогатов, дети природы, не желающие брать психическое вместо материального, которым, по словам поэта, доступны только «логика супа и аргументы галушек». Имея дело с такими людьми, стоишь перед выбором: или проявить ответную любовь, или навлечь на себя всю ненависть отвергнутой женщины. Но ни в одном из этих случаев невозможно соблюсти интересы лечения. Приходится, не добившись успеха, отказаться от лечения и задуматься над вопросом, как возможны соединения наклонности к неврозу с такой неукротимой потребностью в любви.

Способ, как заставить постепенно прийти к аналитическому пониманию других, менее активных влюбленных, выработался у многих аналитиков одинаковым образом. Прежде всего нужно подчеркнуть очевидное участие сопротивления в этой «любви». Действительная влюбленность сделала бы пациентку уступчивой, повысила бы ее готовность разрешить проблемы ее случая только потому, что этого требует любимый человек. Такое чувство охотно избрало бы путь к окончанию лечения, чтобы поднять свою цену в глазах врача и подготовить такую реальность, в которой любовь могла бы иметь место. Вместо этого пациентка оказывается своенравной и непослушной, теряет всякий интерес к лечению и явно показывает отсутствие всякого уважения к глубоко обоснованным убеждениям врача. Она, следовательно, воспроизводит сопротивление в форме влюбленности и не останавливается перед тем, чтобы поставить врача в положение так называемой двойной мельницы (род игры). Потому что, если он отклонит ее любовь - что его заставляют делать долг и убеждение, - она сможет разыграть отвергнутую и отказаться от лечения у него из чувства мести и огорчения, как теперь это хочет сделать вследствие мнимой влюбленности.

Вторым доказательством, что любовь эта не настоящая, может послужить утверждение, что чувство это не имеет ни одной новой черты, вытекающей из настоящего положения, а составлено исключительно из повторений и оттисков прежних, также инфантильных, реакций. Надо взять на себя обязательство доказать это детальным анализом любовных проявлений пациентки.

Если к этим доказательствам прибавить еще некоторое количество терпения, то большей частью удается преодолеть трудность положения и продолжать работу с более умеренной или трансформированной влюбленностью с целью открыть инфантильный выбор объекта и окружающие его фантазии.

Я, однако, хотел бы критически разобрать доводы и обсудить вопрос: говорим ли мы этим пациентке правду или необходимость заставляет нас прибегнуть к помощи недомолвок или искажений. Другими словами, действительно ли нельзя считать реальной влюбленность, проявляющуюся во время аналитического лечения?

Я полагаю, что мы сказали пациентке правду, но не всю, не думая о последствиях. Из наших обоих доводов первый - наиболее сильный. Участие сопротивления в любовном переносе - неоспоримо и очень значительно. Но ведь сопротивление не создало этой любви, оно находит ее уже готовой, только пользуется ею и преувеличивает ее проявление. И сопротивление также не лишает этот феномен характера чего-то настоящего. Второй наш довод - гораздо слабее; несомненно эта влюбленность представляет собою новое издание старых черт и воспроизводит инфантильные реакции. Но ведь это существенный признак всякой влюбленности. Не бывает влюбленности, не воспроизводящей инфантильный образец; именно то, что составляет навязчивый, напоминающий патологический характер влюбленности, происходит от ее инфантильной обусловленности. Любовь в переносе может быть в известной степени менее свободна, чем бывающее в жизни и называемое нормальным, яснее показывает зависимость от инфантильного образца, оказывается менее адаптируемой и модифицируемой, но это все и не самое важное.

По чему можно вообще узнать истинность любви? По тому ли, на что она способна, по пригодности ее к достижению любовной цели? В этом отношении любовный перенос не отстает, как кажется, ни от какой другой любви. Создается впечатление, что от нее можно всего добиться.

Итак, резюмируем: нет никакого основания оспаривать характер настоящей любви у влюбленности, проявляющейся во время аналитического лечения. Если она кажется так мало нормальной, то это вполне объясняется тем, что и обычная влюбленность, вне аналитического лечения, скорее напоминает ненормальные, чем нормальные душевные феномены. Но все же она отличается некоторыми чертами, укрепляющими за ней особое место. Она, во-первых, вызвана аналитическим положением, во-вторых, усилена сопротивлением, преобладающим в этом положении, и в-третьих, она в высокой степени не принимает во внимание реальности, она менее умна, меньше задумывается над последствиями, ослепленнее в оценке любимого человека, чем это допустимо в нормальной влюбленности. Но нельзя забывать, что именно эти, отступающие от нормы черты, составляют сущность влюбленности.

Для поведения врача решающей оказывается первая из трех упомянутых особенностей любовного переноса. Он вызвал эту влюбленность введением ее в аналитическое лечение для исцеления невроза; для него она является неизбежным результатом врачебного положения, подобно физическому обнажению больного или сообщению жизненно важной тайны. Отсюда для него несомненно, что он не должен извлекать из нее личных выгод. Готовность пациентки ничего в этом не меняет, а только взваливает всю ответственность на врача. Ведь больная, как он должен знать, не ожидала другого механизма исцеления. После счастливого преодоления всех трудностей она часто сознается в своей фантазии, с которой начала лечение: если она будет себя хорошо вести, то под конец получит в награду нежность врача.

Для врача соединяются этические и технические мотивы, чтобы удержать его от ответной любви; он не должен терять из виду поставленную себе цель, чтобы женщина, ограниченная инфантильной фиксацией в своей способности любить, получила возможность свободно распоряжаться этой чрезвычайно ценной и важной функцией, не истратив ее во время лечения, а сохранив ее для реальной жизни на тот случай, если бы жизнь после лечения предъявила к ней такие требования. Он не должен разыгрывать с ней сцены собачьих гонок, при которых как приз выставляется венок, сплетенный из колбасы, и которые какой-нибудь шутник портит тем, что бросает на ипподром отдельный кусок колбасы. Собаки бросаются на него и забывают о гонках и о венке, манящем вперед, к победе. Я не стану утверждать, что врачу всегда легко держаться в этих предписанных ему этикой и техникой пределах, в особенности для молодого и свободного еще мужчины такая задача может оказаться очень тяжелой. Несомненно, что половая любовь составляет одно из главных содержаний жизни, соединение душевного и физического удовлетворения в любовном наслаждении является самым высшим содержанием ее. Все люди, за исключением немногих чудаков-фанатиков, и устраивают соответственно свою жизнь, только в науке стесняются это признать. С другой стороны, для мужчины мучительна роль отвергающего и отказывающего, когда женщина ищет любви, и от благородной женщины, сознающейся в своей страсти, исходит, несмотря на невроз и сопротивление, несравненное очарование. Не грубо-чувственное требование пациентки составляет искушение, оно действует скорее отталкивающим образом, и нужна большая терпимость, чтобы считаться с этим как с естественным феноменом. Более тонкие и сдержанные проявления желания женщины скорее являются опасными и могут заставить забыть технику и врачебный долг ради прекрасного переживания.

И все-таки уступка для аналитика исключается. Как высоко он ни ценит любовь, он еще выше должен поставить случай, дающий ему возможность поддержать пациентку в решающий момент ее жизни. Она должна научиться у него преодолению принципа наслаждения, отказу от близкого и доступного, но социально недопустимого удовлетворения в пользу более далекого, может быть, вообще не вполне достоверного, но психологически и социально безупречного. Для этого преодоления она должна пройти через самые первые периоды своего душевного развития и на этом пути приобрести то увеличение душевной свободы, которой сознательная душевная деятельность - в систематическом смысле - отличается от бессознательной.

Таким образом, психоаналитическому терапевту приходится вести борьбу по трем направлениям: с самим собой против сил, старающихся свести его с аналитического уровня; вне анализа против противников, оспаривающих значение сексуальных влечений и запрещающих ему пользоваться ими в его научной технике; в анализе против пациентов, которые сначала держат себя как противники, а затем демонстрируют имеющую власть переоценку сексуальной жизни и хотят пленить врача своей неукротимой - в социальном отношении - страстностью.

Публика, об отношении которой к психоанализу я говорил вначале, воспользуется вышеизложенным о любовном переносе как предлогом, чтобы обратить внимание света на опасности этой терапевтической методики. Психоаналитик знает, что работает с самым взрывчатым материалом и что должен соблюдать такую же осторожность и совестливость, как химик. Но разве химику запрещались когда-либо работы с нужными, благодаря их действию, взрывчатыми веществами из-за связанной с ними опасности? Замечательно, что психоанализу приходится завоевывать все свободы, уже давно предоставленные другим видам врачебной деятельности. Я не стою за то, чтобы безобидные методы лечения были оставлены. Они вполне достаточны для некоторых случаев, и в конце концов, человеческое общество так же мало нуждается в furor sanandi, как в каком-либо другом фанатизме. Но мнение, что психоневрозы должны устраняться при помощи операции с безобидными средствами, объясняется жестокой недооценкой происхождения этих болезней и их практического влияния. Нет, во врачебных мероприятиях всегда наряду с «medicina» будет место и для «ferrum», и для «ignis», а потому останется необходимым и правильный неослабленный психоанализ, который не боится оперировать с самыми опасными душевными движениями и распоряжаться ими для блага больного.

Любовь в основе своей и теперь настолько же животна, какой она была испокон веков.
З. Фрейд

Фрейд был зол на человечество.
А. Белкин

В академической науке России психоанализ никогда не занимал существенного ни теоретического, ни практического места, а имеющиеся методологии никак не связаны с научным сообществом, отсюда непопулярность психоанализа как терапевтического метода. И. А. Задорожнюк пишет: «Статус психоанализа в России ограничен миссионерской деятельностью, что объединяет его с феминизмом. Духовные традиции русской культуры обладают институциональными особенностями, делающими непроницаемыми широкие социальные круги российского общества для феминистских идей, порождённых иным образцом эротических отношений».

А вот на Западе из всех эротических теорий ни одна не наделала столько шума в научных кругах и в общественном мнении, сколько теория австрийского психиатра Зигмунда Фрейда (1856-1939). Конец XIX века, викторианская эпоха в западной культуре любви преобладали иррационалистические концепции, акцентирующие внимание на бессознательных и иррациональных моментах в эросе. Этот вектор развития наиболее ярко проявился в психоанализе З.Фрейда и его последователей. Достаточно быстро психоанализ З.Фрейда становится доминирующей формой понимания феномена любви или, точнее, сексуальности. И на протяжении десятилетий он оставался ведущей теорией западной сексологии.

Революционную роль сыграло учение З.Фрейда о бессознательном, о его влиянии на сознание, об эротическом характере глубинных мотивов поведения. Тем самым его теория вторглась в "епархию" писателей, философов и церкви ломая устойчивое представление о единовластии разума в человеческой жизни.

Понимание его учения о любви лучше начать с объяснения З.Фрейдом природы невроза: основой невроза, является конфликт между "принципом удовольствия" и "принципом реальности", происходящий в психике человека. Когда конфликт достигает невыносимой остроты, человек от него "сбегает в болезнь", ищет в ней спасения от диктата реальности.

Как возникает этот конфликт? Каждый младенец от рождения совершенно бессознательно подчиняется в своем поведении "принципу удовольствия", купается в наслаждениях и стремится избегать неприятных ощущений. Он насквозь эротичен, не способен ни к какому самоограничению, он - совершенно безнравственный сластолюбец. Детская сексуальность связана, преимущественно, со ртом и анусом, а не с половыми органами, поскольку последние еще не достигли зрелости. (Именно учение о детской сексуальности вызвало наибольшее негодование и критику общественности: "Как можно ангельски невинное дитя представлять сладострастником?!") Со временем окружающая среда начинает неумолимо ограничивать детские "права" на удовольствия, принуждает считаться с требованиями внешнего мира. Таким образом, в противовес единовластному "принципу удовольствия" в психике начинает формироваться "принцип реальности" и вместе с ним - сфера сознания, человеческое "я". Под давлением внешней реальности человек вынужден отказываться от чисто "сексуального мышления", познавать законы реальности и приспосабливаться к ним.

Для взрослого человека, живущего в современном обществе, совершенно недопустимы те вольности, которые естественны для младенца. Однако "первичные позывы" к удовольствиям у взрослого не исчезли. Что же с ними стало? Они либо подавлены (т.е. вытеснены в бессознание, хотя и не ликвидированы), либо "окультурены", преобразованы в непрямые формы осуществления, изменены иногда почти до неузнаваемости (все равно как дерево в результате обработки становится совсем непохожим на него столом). В итоге "принцип реальности" берет верх над "принципом удовольствия", но последний не уходит в небытие. Первичные позывы сластолюбия, которые З.Фрейд обозначил собирательным термином "либидо" (лат. libido - влечение, желание, страсть), должны так или иначе - не прямо, так косвенно - получать удовлетворение. В противном случае, либидо уподобится пару в наглухо закрытом паровом котле. Грубое рассогласование между сознанием и бессознательным, между "хочу" и "нельзя" ведет к неврозу, неадекватным поведенческим реакциям.

З. Фрейд набрасывает следующий сценарий развития сексуальности человека. Первоначально, в детстве либидо не имеет соответствующего сексуального объекта (пока еще нет «примата», как говорит Фрейд, «генитальной зоны»), а «употребляется на другие несексуальные цели». Правда, в раннем детстве можно говорить о «зародышах сексуальной деятельности» (сосание груди матери). Поскольку в этот период либидо витает в состоянии напряжения, не прикреплено к объекту, оно временно может фиксироваться на любых объектах. Отсюда Фрейд делает принципиальный вывод, что предрасположение к отклоняющимся формам сексуального поведения «составляет общее первоначальное сексуальное предрасположение полового влечения человека, из которого в течение периода созревания развивается нормальное сексуальное поведение».

Самое раннее эмоциональное влечение ребенка к другим проявляется в виде "идентификации". Это - отождествление себя с кем-то, копирование кого-то любимого или, наоборот, нелюбимого, представление себя вместо кого-то отсутствующего или утраченного (например, отца, матери). "Идентификация, - замечает З.Фрейд, - между прочим, имеет своим следствием ограничение агрессии против человека, с которым идентифицируются; этого человека щадят и ему помогают".

По мнению З. Фрейда идентификация играет определенную роль в возникновении у человека "Эдипова комплекса", которому он придавал важное значение для понимания человеческого поведения. Маленький сын поначалу идентифицирует себя с отцом, видя в нем свой идеал. По отношению к любимой матери он хотел бы выполнять ту же роль, что и отец, но в таком случае само наличие отца препятствует осуществлению этого желания (у девочек соответственно все наоборот). Первоначально ребенок делает любимое лицо объектом своих еще неверно направленных сексуальных устремлений. В результате идентификация с отцом принимает враждебную окраску, отношение к отцу становится амбивалентным (двойственным): он одновременно и идеал, и соперник. "Амбивалентная установка к отцу и только нежное объектное стремление к матери является для мальчика содержанием простого позитивного "Эдипова комплекса". Разрушение "Эдипова комплекса" происходит путем "отказа" от матери как предмета любви в пользу отца, т.е. сын в конце концов "уступает" мать отцу. После этого может усилиться его идентификация либо с матерью, либо с отцом. Второй исход более желателен, так как сохраняет нежное отношение к матери и укрепляет мужество в характере мальчика. "Нежелательный" исход чаще бывает у девочек, чем у мальчиков. "Очень часто из анализа узнаешь, - писал З.Фрейд, - что после того как пришлось отказаться от отца как объекта любви, маленькая девочка развивает в себе мужественность и идентифицирует себя уже не с матерью, а с отцом, т.е. потерянным объектом".

Первая детская любовь, связанная с "Эдиповым комплексом", вытесняется из сознания в бессознание и продолжает существование в скрытом, "забытом" виде, а остаток любовных чувств проявляется уже только в нежной (а не сексуальной) форме. Нежное чувство - во всех его разнообразных проявлениях - является, по мнению З.Фрейда, преемником прежнего, вполне чувственного, влечения.

Это психоаналитическая (читай психиатрическая) версия эдиповой фазы развития ребенка, а вот что об этой фазе говорит современная психология. Первые явные проявления полового интереса у ребенка происходят в возрасте примерно 3-х лет и направлены на родителя противоположного пола. Так, например, мальчик "не по-детски" ревнует, когда папа оказывает знаки внимания маме, рвется в родительскую спальню, чтобы спать с мамой, а девочка демонстрирует папе свои наряды и умения, льнет к нему и пытается проводить с ним все время, пока он находится дома. В гармоничной семье, где есть папа и мама, которые любят не только своего ребенка, но и друг друга, происходит полноценное прохождение ребенком эдиповой фазы развития, что приводит к формированию личности наиболее полно адаптированной к реальностям взрослой половой жизни.

В неполных семьях или в семьях, где отношения между супругами лишены любви и взаимопонимания, недополучение наглядного примера, телесных и других ласк приводит к сложностям во взаимоотношениях с противоположным полом во взрослой личной жизни. В наш Клуб регулярно приходят письма с проблемами: , или полная противоположность... Есть и другие варианты взрослых проблем с пробелами в воспитании этой важной (а не важных фаз в детстве нет) эдиповой фазы:

В действительности полностью развившийся Эдипов комплекс, как он был описан Фрейдом, обнаруживает все эти тенденции: чрезмерные требования безусловной любви, ревность, собственническое отношение, ненависть вследствие отвержения, - которые характерны для невротической потребности в любви. В этих случаях Эдипов комплекс нельзя рассматривать как источник невроза, так как он сам является невротическим образованием.

З. Фрейд указывает два основных фактора, под влиянием которых развивается или нормальное сексуальное поведение, или отклоняющиеся его формы. Это, с одной стороны, пропущенные через сознание требования культуры (стыд, сострадание, отвращение, конструкции морали и авторитета и т.п.), с другой - выбор того или иного сексуального объекта (нормальное развитие идет, если таким объектом становятся гениталии субъекта противоположного пола). Так как сексуальное развитие представляет собой сложный и длительный процесс, то, как замечает З.Фрейд: «...всякий шаг на этом длинном пути развития может привести к месту фиксации (т.е. случайному, как оправданному, так и неоправданному культурой выбору сексуального объекта), всякая спайка этого запутанного сочетания может стать поводом к диссоциации полового влечения» - т.е. нарушению нормального развития. Это может быть неправильное воспитание в асоциальных, дисгармоничных семьях, неполноценное воспитание в неполных семьях, перепутывание пола в результате ошибочных акцентов и идеалов, влияние субкультуры, нарушения соматических структур и др.

Понятие любви, в трактовке З.Фрейда, - это обобщение всего того, что происходит от энергии первичных позывов (либидо), т.е. это - половая любовь с целью совокупления, а также любовь к себе, любовь родителей, любовь детей, дружба и общечеловеческая любовь. Он писал: "...Психоанализ научил нас рассматривать все эти явления как выражение одних и тех же побуждений первичных позывов..."

З. Фрейд считал, что все человеческие привязанности вытекают из одного общего источника – полового влечения, либидо. Он писал, что ядро того, что мы называем любовью, – это половая любовь, цель которой – половая близость.

...любовь в основе своей и теперь настолько же животна, какой она была испокон веков.
З.Фрейд.

В основе его работ лежит связь между любовью и сексуальностью. Любовь, по Фрейду, – иррациональное понятие, из которого исключено духовное начало. Любовь в теории сублимации, разработанной Фрейдом, низводится к первобытной сексуальности, являющейся одним из основных стимулов развития человека».
Д.псх.н. профессор Е.П. Ильин «Психология любви». Книга есть в нашей «Любовь, семья, секс и около…»

Либидо это не только сексуальные инстинктивные влечения, либидо представляет собой особую энергию, которая может трансформироваться, принимать разный вид; далее, либидо - это и определенное количество энергии, разное у разных людей. «У нас, пишет Фрейд,возникает представление об определенном количестве либидо, психически представленное, как мы говорили, Я - либидо, продукция которого, увеличение или уменьшение, распределение и сдвиг, должна дать нам возможность объяснить наблюдаемые психосексуальные феномены».

Но одновременно либидо - это и неосознаваемые желания, которые стремятся реализоваться, причем есть два важных условия такой реализации. Во-первых, либидо может реализоваться, если находит свой объект (Фрейд называет его то «сексуальный объект», то «объект-либидо»). Фрейд пишет, что исследование либидо «становится доступным только тогда, когда это либидо нашло психическое применение, чтобы привязаться к сексуальным объектам, т.е. превратиться в объект-либидо... Мы видим тогда, как либидо концентрируется на объектах, фиксируется на них или оставляет эти объекты, переходит с них на другие и с этих позиций направляет сексуальную деятельность индивида, которая ведет к удовлетворению, т.е. частичному временному потуханию либидо... будучи отнятым от объектов, либидо остается витающим в состоянии напряжения и, наконец, возвращается к «Я»...».

Второе условие реализации либидо - представление его в сознании (прохождение через сознание). Именно это условие является проводником социальных требований: одни бессознательные сексуальные желания (морально и культурно оправданные) допускаются сознанием, другие - нет. В последнем случае происходит или вытеснение этих желаний, как правило, с трансформацией в область патологии (неврозы и прочее), или их сублимация, т.е. выход и применение энергии либидо в других областях (например, в творчестве - научном, художественном, духовном).

Философский анализ теории любви Фрейда:
«В работах 3. Фрейда и В. Райха феномен любви в культуре рассматривается в контексте системы запретов. Запреты в психоанализе понимаются главной формой дистанции антропного феномена любви.
В концепции 3. Фрейда к двум типам влечения, новоевропейской философии добавлен третий, основанный на запрете желания, что способствует развитию различных форм сублимации.
Исходное положение концепции 3. Фрейда о сублимации раскрывает разрыв менаду самостью и ее стремлением. Это особенное положение переживания. 3. Фрейд полагает, что исходное желание запретно и его в культуре подменяет желание разрешенное. 3. Фрейд выделяет два уровня запрета желаний: первый препятствуют животному поведению человека, а второй представлен как ограничения в рамках конкретной культуры. Возможность разрыва между истинно желаемым и получаемым в рамках культуры - новое положение в переживаниях человека.
Зафиксирована разница между позициями 3. Фрейда и В. Райха. 3. Фрейд считает, что освобождение первичных желаний приведет к высвобождению животных и запретных желаний. Это положение принимает большинство его последователей. В. Райх считает, что природа человека добра, а источником зла является слой культуры, впитанный человеком. Он подавляет биологическую природу. Так разрыв желаний принимается обоими. 3. Фрейд исключает экстаз (любовь понимается им только как снятие напряжения и в этом аспекте подобна смерти) и специфическое единение-единство (любовь как внутреннее эгоистическое и изолированное от другого переживание). Дистанция сводится к культурному запрету и исключается из субъекта».
Д.филос.н О.И. Николина «Феномен любви в бытии человека»

Фрейд с самого начала относился к любви скептически и иронично.
Психоаналитик

«Рассуждения Фрейда на тему любви и нежности не дают нам ответа на вопрос: каким образом нежность вплетается в генитальную любовь. Половой акт не предполагает подавления сексуального стремления (наоборот, он является воплощением сексуального позыва), но откуда же в таком случае возникает нежность? Кроме того, Фрейд ничего не говорит об удовлетворенной сексуальности. Если нежность присутствует в генитальной любви, значит, она порождена вовсе не подавлением сексуального стремления, а какими-то иными причинами, и эти причины, по-видимому, совсем не сексуального характера. Анализ Сатти ясно показывает нам несостоятельность фрейдисткого подхода к этой проблеме. Об этом же свидетельствуют работы Рейка, Фромма, Дефореста и других ревизионистов фрейдизма. Адлер, например, уже в 1908 году пришел к выводу, что потребность в любви не может быть производной от сексуальной потребности»

«Свою «теорию» Фрейд создавал специально, чтобы объяснить ею неврозы, вот только сделать этого, она, как раз, и не смогла. Не сделала! Эти больные посещали психоаналитика десятилетиями, даже и тогда, когда те считали результаты такого «лечения», удовлетворительными. Эта «гипотеза» привела к тому, что случаи самоубийств больных, лечившихся у психоаналитиков, (включая самого Фрейда), сделались делом обычным. Не владея гипнозом, Фрейд решил «объяснять» больному его невроз, как проблему «подсознательно» исключительно сексуальную. Для этого и изобрёл теорию и метод: «пансексуализм» и «самоанализ». В клинике нервных болезней они не прижились потому, что ими нельзя было никого вылечить. И как ни бились фанаты с «анализом» и «секс-толкованием» снов, им так и не удалось объяснить, ни одного сексуального невроза, ни одного сексуального извращения, ни одного заболевания нервной системы. Ничего. Ноль… Врачи, убедившись в непригодности метода, его выбросили, после чего он и стал куском хлеба для «психоаналитиков» – людей менее щепетильных».
Владимир Иванов «Любовь и войны полов». Книга есть в нашей «Любовь, семья, секс и около…»

«Фрейд понимал сексуальность широко – как переживание и осуществление человеком своего либидо, т.е. сексуального влечения. Фрейд намеренно отказался от термина «эрос», настаивая на либидозном, т.е. из либидо вытекающем понимании секса. Таким образом расширялось и понятие сексуального. Либидо – это психофизическая основа не только любви в собственном смысле слова, но всего разнообразия тех привязанностей и влечений, которые в живом языке называются любовью в неспецифических и частных смыслах этого слова. Предлагая рассматривать либидо как фундаментальное основание всех человеческих устремлений, выражающихся не только в традиционно понимаемом сексуальном поведении, Фрейд усматривал своеобразное проявление либидо и в желании младенца припасть к материнской груди, и в творческом устремлении художника».

Согласно фрейдистской психоаналитической концепции развития, всякий человек рождается с врожденными сексуальными инстинктами. Внутренняя психическая инстанция - Оно - является наследственным фактором, а влияние внешней среды, общества обусловливает возникновение сознания и Сверх-Я. Оно и Сверх-Я, наследственность и внешняя среда давят на Я, причем влияния среды вытесняют сексуальные влечения, находясь с ними в антагонистических, противоречивых отношениях. Общество же выступает как источник всевозможных травм.

Из таких заключений вырастает теория развития как теория детских травм. Развитие личности рассматривается Фрейдом как совпадающее с психосексуальным. Особенности стадий последнего у ребенка (оральная, анальная, фаллическая, генитальная) обусловливают жизненную судьбу, тип характера и личности, а также разновидность нарушений психики (патологии, неврозы), жизненные проблемы и трудности у взрослого человека.

Каждый из этапов психосексуального развития характеризуется определенным способом проявления половой энергии (либидо) через эрогенные зоны, характерные для данного возраста. Если либидо удовлетворяется неадекватным образом, человек рискует остановиться на этой стадии и у него фиксируются определенные черты личности.

По мнению Фрейда, психосексуальная деятельность начинается в период кормления грудью, когда рот младенца становится эрогенной зоной - зоной удовольствия (оральная стадия). Таковой он остается на протяжении всей жизни человека, даже в зрелости наблюдаются остаточные проявления орального поведения: употребление жевательной резинки, обкусывание ногтей, курение, поцелуи, переедание, употребление алкоголя, оральный секс и т. п.

Все младенцы испытывают определенные трудности, связанные с отлучением от материнской груди, соски, рожка, потому что это лишает их соответствующего удовольствия, и чем больше эти трудности, тем сильнее концентрация либидо на оральной стадии. Если ребенок получал чрезмерную или недостаточную стимуляцию в младенчестве и произошла его фиксация на оральной стадии, то у него, как считал Фрейд, сформируется орально-пассивный тип личности . Он будет ждать от окружающего мира «материнского отношения» к себе, постоянно искать поддержки и одобрения, окажется чрезмерно зависимым и доверчивым.

Во вторую половину первого года жизни начинается вторая фаза оральной стадии - орально-агрессивная , или орально-садистская , когда у ребенка появляются зубы и кусание становится средством выражения недовольства и фрустрации, вызванной отсутствием матери или отсрочкой удовлетворения. Фиксация на этой стадии выражается у взрослых в таких чертах личности, как любовь к спорам, пессимизм, критические «покусывания», цинизм, склонность эксплуатировать других и доминировать над ними, чтобы удовлетворить собственные нужды.

При фиксации на оральной стадии формируются следующие черты личности: ненасытность, жадность, неудовлетворенность всем предлагаемым, стремление получать удовольствие от привычки курить, употреблять алкоголь, объедаться, быть словесно агрессивным, заниматься оральным сексом и т. п. Уже на данной стадии, согласно представлениям Фрейда, люди делятся на оптимистов и пессимистов.

С приучением к туалету основное внимание перемещается сначала на ощущения, имеющие отношения к дефекации (анальная стадия ), а позднее на те, что связаны с мочеиспусканием (уретральная фаза ). В этот период дети получают удовольствие от задерживания и выталкивания фекалий.

Фрейд показывал, что способ, которым родители приучают ребенка к туалету, оказывает влияние на его позднее личностное развитие. Если они ведут себя негибко, настаивая: «Сейчас же сходи на горшок», у ребенка возникает протест, тенденция «удержания», начинаются запоры, может сформироваться анально-удерживающий тип личности , которому присущи упрямство, скупость, пунктуальность, методичность, неспособность переносить беспорядок и неопределенность.

Родительская строгость в таком аспекте приводит также к тому, что возникает анально-выталкивающий тип , которому свойственны склонность к разрушению, беспокойство, импульсивность, даже садистская жестокость. Если родители поощряют своих детей регулярно опорожнять кишечник и хвалят их за это, то, по мнению Фрейда, развивается способность к самоконтролю, воспитывается позитивная самооценка и даже развиваются творческие силы.

Наконец, примерно в возрасте 4 лет эти частные влечения объединяются, начинает преобладать интерес к половым органам (фаллическая фаза ). Дети могут рассматривать свои половые органы, мастурбировать, проявлять заинтересованность в вопросах рождения и половых отношений, подсматривать за сексуальными отношениями родителей, испытывать сексуальные побуждения. Тогда же развивается комплекс Эдипа (или Электры у девочек), суть которого заключается в преимущественно положительном отношении к родителю противоположного пола и агрессивном поведении по отношению к родителю своего пола.

По мнению Фрейда, дети расстаются позднее с этими тенденциями из-за страха кастрации. В возрасте 5-7 лет мальчик подавляет, вытесняет из сознания свои сексуальные желания в отношении матери и начинает идентифицировать себя с отцом (перенимает его черты): осваивает нормы и модели мужского ролевого поведения, усваивает основные моральные нормы, т. е. формируется Сверх-Я как следствие преодоления эдипова комплекса. В случае чрезмерной любви, опеки мальчика со стороны матери, или неполной семьи, либо в случае материнской холодности, отчужденности мальчик испытывает затруднения в преодолении эдипова комплекса. В дальнейшей его жизни могут тогда проявиться психологические затруднения (синдром «маменькиного сынка», повышенная зависимость мальчика от матери, в результате чего мужчина даже не способен создать собственную семью, встретить свою любовь) или отклонения (синдром «Дон-Жуана», склонность к гомосексуализму, инцесту).

Девочки преодолевают комплекс Электры (по греческому мифу Электра уговаривает своего брата убить их мать и ее любовника и отомстить за смерть отца), подавляют тяготение к отцу и идентифицируются с матерью.

Взрослые мужчины с фиксацией на фаллической стадии ведут себя дерзко, хвастливо, опрометчиво, стремятся добиваться успеха, доказывать свою мужественность, что «они настоящие мужчины», через завоевание женщин, как это делал Дон-Жуан (проявляют фаллически-нарциссический характер ). У женщин фаллическая фиксация приводит к манере флиртовать, обольщать, к беспорядочным половым связям, к стремлению главенствовать над мужчиной, быть напористой и самоуверенной. Фаллическая фиксация обусловливает формирование у женщин истерического характера.

Неразрешенные проблемы эдипова комплекса расценивались Фрейдом как основной источник последующих невротических моделей поведения, особенно связанных с импотенцией, фригидностью, гомосексуализмом, инцестом, поиском партнера, который был бы «заменой» родителей. По мнению этого психолога, самые важные периоды в жизни ребенка завершаются до 5 лет: тогда и формируются главные структуры личности (уже сформированы структуры Я и Сверх-Я). Фаллической стадии соответствует зарождение таких черт, как самонаблюдение, благоразумие, рациональное мышление, утрирование социальных проявлений поведения, свойственных тому или иному полу.

Латентная стадия (5-12 лет) характеризуется снижением полового интереса, психическая инстанция Я полностью контролирует потребности Оно, энергия человека направлена на школьное обучение, освоение общечеловеческого опыта и культуры, различных форм поведения, свойственных данному полу, на установление дружеских отношений со сверстниками и взрослыми вне пределов семейного окружения.

В этот период ребенок начинает получать удовольствие от достижения успехов в том или ином виде деятельности (учебе, спорте, творчестве и т. п.). Чрезмерная фиксация на этой стадии обусловливает повышенную склонность к честолюбию, достижению успеха любой ценой, к карьеризму, формирует характер «трудоголика», для которого интересы, успехи в работе, карьере, бизнесе становятся главным содержанием жизни, а любовь, семья, дети, друзья и пр. смещаются на задний, скрытый, малозначимый план. Фиксация на латентной стадии обусловливает также формирование шизоидного характера.

С наступлением полового созревания начинается генитальная стадия сексуального развития, когда сексуальные влечения и интересы усиливаются и концентрируются на определенных представителях противоположного пола. По мнению Фрейда, все подростки в раннем подростковом возрасте проходят через «гомосексуальный период», предпочитают общество сверстников одного с ними пола и даже эпизодические гомосексуальные игры. Однако постепенно объектом энергии либидо становится партнер противоположного пола и начинается ухаживание. Увлечения юности обычно ведут к выбору брачного партнера и созданию семьи.

Генитальная стадия (12-18 лет) характеризуется возвращением детских сексуальных стремлений, все бывшие эрогенные зоны объединяются, и появляется стремление к нормальному сексуальному общению. Однако его осуществление может быть затруднено, и тогда возможны регрессии, возвраты к прежним стадиям развития: усиление агрессивных стремлений Оно, эдипова комплекса и стремлений к гомосексуальности.

Нормальное развитие, по Фрейду, происходит с помощью механизма сублимации, а развитие, протекающее благодаря механизмам вытеснения, регрессии или фиксации, порождает патологические характеры. Описаны два наиболее ярких типа характера, формирующихся на этой стадии: психическая гомосексуальность и нарциссизм.

Люди с психической гомосексуальностью не проявляют ее как половое извращение, а строят свою жизнь, предпочитая друзей и тесные связи в компаниях лиц своего пола семье, отдавая первенство дружбе и деятельности в кругу лиц своего пола.

Второй тип сексуального характера - нарциссизм, когда вся энергия либидо направляется человеком на самого себя. На самом себе, своих действиях и переживаниях концентрируется внимание. Главным становятся самоудовлетворенность и самодовольство.

При благоприятных обстоятельствах развитие завершается наступлением психологической зрелости , основными признаками которой являются:

• способность человека любить другого самого по себе, а не ради удовлетворения своих сексуальных потребностей;
• стремление человека проявлять себя в продуктивном труде, в создании чего-то нового и полезного для людей.

Но этой стадии достигает далеко не каждый человек; многие люди по различным причинам как бы «застревают» на предыдущих этапах. Фиксация на них представляет собой неспособность продвигаться от одной психосексуальной стадии к другой. Она приводит к чрезмерному выражению потребностей, характерных для того этапа, на котором произошла остановка, формируя характер и тип личности, специфические проблемы взрослой жизни.

Таким образом, переживания раннего детства играют критическую роль в формировании взрослой личности.

Фиксация может происходить как в результате фрустрации (когда психосексуальные потребности ребенка пресекаются родителями и не находят оптимального удовлетворения), так и в результате сверхзаботы со стороны родителей, когда те не дают ребенку самому управлять собой. В любом случае, по мнению Фрейда, возникает чрезмерное скопление либидо, что впоследствии, в зрелые годы, может выразиться в виде «остаточного поведения», специфического характера и специфических отклонений.

Фрейд и его последователи разработали подробную динамичную систему, в которой различные эмоциональные и психосоматические расстройства соотнесены со специфическими особенностями развития либидо и созревания.

Анна Фрейд, дочь Зигмунда Фрейда, изучала закономерности детского развития и отметила, что параллельно с сексуальным (оральная, анальная, фаллическая, латентная, пубертатная стадии) происходит соответствующее развитие агрессивности (кусание, выплевывание, схватывание рукой как оральная агрессивность, затем разрушение и жестокость, садизм - на анальной стадии, потом - властолюбие, хвастовство, зазнайство на фаллической, и все завершается дисоциальными проявлениями у подростков на пубертатной стадии).

Каждая фаза развития ребенка, по мнению А. Фрейд, есть результат разрешения конфликта между внутренними инстинктивными влечениями и ограничительными требованиями внешнего социального окружения. Нормальное детское развитие происходит скачками, не постепенно шаг за шагом, а вперед и снова назад, с прогрессивными и регрессивными процессами в их постоянном чередовании. Дети в своем развитии делают как бы два шага вперед и один назад. Оно рассматривается как процесс постепенной социализации ребенка, подчиняющийся закону перехода от удовольствия к реальности. Если поиск первого - внутренний принцип ребенка, то удовлетворение желаний зависит от внешнего мира, а в детстве - во многом от матери. Поэтому мать выступает первым законодателем для своих детей, и ее настроение, ее пристрастия и антипатии заметно влияют на их развитие. «Быстрее всего развивается то, что больше всего нравится матери и ею приветствуется» (А. Фрейд).

Ребенок остается незрелым до тех пор, пока его желания господствуют над ним, а решение об удовлетворении их или отказе принадлежит внешнему миру, родителям и другим людям. Стремление к удовлетворению своих желаний любой ценой исходя из принципа удовольствия может обусловить его асоциальное поведение. Лишь когда ребенок способен действовать по принципу реальности, учитывать требования социального окружения, анализировать и контролировать свои намерения и самостоятельно решать, нужно ли то или иное побуждение отклонить или превратить в действие, возможен его переход ко взрослому состоянию, Но следует учитывать, что продвижение к принципу реальности само по себе не гарантирует, что человек будет следовать социальным требованиям,

По мнению А. Фрейд, почти все нормальные элементы детской жизни, такие, например, как жадность, ревность, корысть, толкают ребенка в направлении асоциальности, И с помощью защитных механизмов психики некоторые инстинктивные желания, не одобряемые в обществе, вытесняются из сознания, другие переходят в свою противоположность (реакционные образования), направляются на иные цели (сублимация), переадресовываются другим людям (проекция). Так сложно и болезненно происходит социализация ребенка, включение его в жизнь общества.

Организация защитного процесса - это важная и необходимая составная часть развития Я. Развитие памяти, речи, мышления является необходимым условием для развития личности и социализации ребенка. Так, разумное мышление способствует пониманию взаимосвязи причины и следствия, а приспособление к требованиям общества и окружающего мира перестает быть простым подчинением: оно становится осознанным и адекватным. Становление принципа реальности и созревание мыслительных процессов - необходимые компоненты социализации, что открывает путь для новых ее механизмов (таких, как подражание, идентификация, интроекция), для выхода ребенка из семьи в школу, из школы в общественную жизнь, когда человек постепенно отказывается от личных преимуществ и учитывает интересы других людей, нормы морали и законы общества.

Фрейд признавал существование двух основных инстинктов - жизни и смерти, Первый из них, или Эрос, включают в себя все силы, служащие поддержанию жизни и продолжению рода. Наиболее важны сексуальные инстинкты и сексуальная энергия (либидо). Инстинкт смерти, или Танатос, лежит в основе всех проявлений жестокости, агрессии, убийств и самоубийств, всех вредных форм поведения, разрушающих здоровье и жизнь человека (пьянство, наркотики). Он подчиняется принципу энтропии, связан со стремлением сохранить динамическое равновесие! в результате чего всем живым существам присуще стремление вернуться в неопределенное состояние, из которого они вышли, а люди неосознанно стремятся к смерти. Данное положение Фрейда является спорным и многими психологами не признается.

Таким образом, человек с позиции психоанализа - это противоречивое, мучающееся, страждущее существо, поведение которого преимущественно определяется бессознательными факторами, несмотря на противодействие и контроль сознания. В результате этого человек - это часто еще и невротичное и конфликтное существо. Заслуга Фрейда состоит в том, что он привлек внимание ученых к серьезному изучению бессознательного в психике, впервые выделил и стал изучать внутренние конфликты личности.

Психоаналитическая теория Фрейда представляет собой пример психодинамического подхода к изучению поведения человека, когда считается, что неосознаваемые психологические конфликты контролируют это поведение.

Таблица 5.4.

Теория 3. Фрейда

Понимание человека	Человек - противоречивое биосоциальное сексуальное существо, внутри которого идет постоянная борьба между его бессознательными сексуальными желаниями, его сознанием и совестью, в результате чего он сам не знает, как поступит в следующий момент и почему совершит тот или иной поступок.
Личность	Личность - это целостная структура соотношения Оно, Я, Сверх-Я
Отношение к телу	Тело и психика взаимообусловлены, Тело - источник основной жизненной энергии, мотивов, инстинктов, влечений и соответственно проблем, личностных конфликтов, связанных с их удовлетворением. Телесные заболевания имеют психологическую природу, т, е. психика может влиять на тело. Телесные особенности понимаются как символы выражения психологических и личностных проблем.
Социальные отношения	Семья как модель общества. Здесь складываются отношения между индивидами (ребенок — мать, ребенок — отец, ребенок - другой ребенок), которые являются формообразующими для будущих социальных отношений. Выбор друзей, супруга, предпочтение того или иного начальника, образа жизни - все это задается первоначальными семейными отношениями и переживаниями. В социальных отношениях человек продолжает решать те проблемы, которые возникли в семейных связях.
Воля	Воля выступает как один из возможных источников защитных механизмов, т. е. волевое усилие направлено на работу с нежелательным симптомом, подавляет его.
Эмоции	Эмоциональная жизнь человека - основной источник для понимания подлинной мотивации. Сами эмоции являются: способами изменения напряжения, связанного с инстинктами; способами оценки удовольствия/неудовольствия; формами защиты. В основе любой отрицательной эмоции лежит подавленный аффект, порождающий тревогу. Фрейд в основном занимался отрицательными эмоциями как проявлениями бессознательных комплексов человека.
Интеллект	Интеллект - это орудие Я, орудие сознательной работы. Эмоциональная жизнь и связанные с ней мотивы доступны интеллектуальному рассмотрению, т. е. он может объяснять симптом, выявлять его истинную природу. Подлинное объяснение - это свобода от иллюзий, от мнимых ценностей. Любой аспект бессознательного может быть рассмотрен рационально. Развитие интеллекта - средство усиления Я, сознания, развития личности. Если Я сильное, то интеллект может быть использован для объяснения истинной природы симптомов, если слабое, то он дополнительный источник слабости, так как объяснения будут неправильными, искаженными.
Самость (подлинное Я)	Самость - это равновесное целое, единство всех структур личности. Отдельной субстанции самости нет. Подлинное Я всегда связано с телом.
Свобода человека	Свобода человека крайне ограничена, это иллюзия: все проявления человеческой активности (действия, мысли, чувства, стремления) подчиняются мощным бессознательным инстинктивным силам, в особенности сексуальным и агрессивным. Поведение человека больше подчинено не сознанию, а бессознательным мотивам, сути которых человек никогда не может узнать полностью.
Наследственность	Врожденная наследственная структура, бессознательное Оно составляет основу личностной структуры и развития. Психосексуальное развитие человека биологически, генетически обусловлено, хотя условия социальной среды в раннем детстве и могут очень сильно влиять на последующее развитие личности. Хотя Сверх-Я - продукт социального окружения, значение среды все-таки вторично по сравнению с первичностью биологически обусловленных инстинктов.
Изменчивость поведения	Личность взрослого человека сформирована опытом раннего детства, характеризуется тем, какой стадии психосексуального развития он достиг или на какой зафиксировался, и практически остается неизменной в зрелые годы. Под влиянием психотерапии могут происходить модификации поведения, но не коренное изменение структуры личности.
Познаваемость психики человека	Люди живут в субъективном мире чувств, эмоций, смыслов, которые являются причиной других явлений - действий, реакций, травм и т. п. Человек не выстраивает свое поведение осознанно; больше влияют неосознаваемые факторы, поэтому познаваемость психики достигается с трудом - благодаря научным методам.
Отношение к психотерапевтической помощи	Концепция Фрейда рассматривает психические расстройства как следствие психотравм и возникших бессознательных комплексов. Поведенческое расстройство возникает как результат конфликта между Оно и Сверх-Я, который не в состоянии разрешить сознание Я. Психоанализ как метод психотерапии является эффективным, индивидуальным интрапсихическим методом, направленным на поиск и нейтрализацию причин, вызвавших бессознательные комплексы и невротические симптомы, на оказание помощи в осознании самим пациентом причин, проявлений и путей преодоления невротических симптомов.

«Раз я тебя люблю, ты тоже участвуешь в этом, поскольку в тебе есть что-то, что вызывает во мне любовь к тебе. Это взаимное чувство, потому что есть движение в обе стороны: любовь, которую я к тебе испытываю, возникает в ответ на повод для любви, который есть в тебе.

Мое чувство к тебе – не только мое дело, но и твое тоже. Моя любовь говорит о тебе что-то, чего, быть может, ты сам не знаешь». Жак-Ален Миллер

Что же такое любовь?

Во все времена люди ищут ответ на этот вопрос, и самые обыкновенные и великие умы, но к общему мнению до сих пор не пришли. И не удивительно, ведь предмет исследования очень обширен и субъективен.

О любви складывают стихи, пишут книги, поют песни, о любви молчат, о любви кричат. То, что люди называют любовью, заставляет их танцевать от счастья или убиваться от горя.

Любовь касается всех, независимо от социального статуса, возраста и половой принадлежности. На мой взгляд нельзя однозначно ответить на вопрос «Что такое любовь?».

Кто-то считает, что любит или любил, а потом оказывается, что это была не любовь; кто-то утверждает что еще не встретил свою любовь; что любовь это болезнь; или что любовь длится три года. Одни уверены, что в основе любви лежит сексуальное желание, другие – что духовные ценности. Так или иначе люди, чувствуют то, называют словом «любовь».

Из-за любви мы ревнуем, испытываем яркую гамму чувств и эмоций. Спорим с партнерами о том, как полагается любить. Женщины пытаются объяснить мужчинам, как следует любить женщину, а мужчины пытаются отстоять свою точку зрения. У кого-то любовь получается, у кого-то нет.

Так или иначе любовь во всех своих проявлениях является неотъемлемой частью жизни каждого человека. Именно поэтому любовь изучают так долго и отчаянно.

За все время изучения данного вопроса набралось столько мыслителей, мнений и теорий, что и не перечислить всех. Однако существуют теории, которые получили наибольший отклик в душах людей и потому снискавшие свою популярность. О них и пойдет речь в данной статье. Можно предположить, что эти теории заметнее остальных приблизились к пониманию обсуждаемого вопроса. Как часто говорил Фрейд: «Ваша реакция не была бы столь бурной, если бы я не попал в цель» .

Данная статья будет интересна тем, кто испытывает любовь и задается вопросом: почему в любви все так непросто и неоднозначно?

Несмотря на то, что любовь может быть материнская, отцовская, братская, в данном материале предлагаю поговорить о любви, которая зачастую будоражит более остальных – о любви между мужчиной и женщиной.

Любовь по Шопенгауэру

Не могу не обратить внимания на великого мыслителя, которого Лев Толстой называл «гениальнейшим из людей».

Немецкий философ Артур Шопенгауэр – это автор, чей взгляд на любовь заслуживает внимания хотя бы потому, что его рассуждения на данную тему оказали влияние на понимание любви Фрейдом. То что Шопенгауэр называл «воля к жизни» Фрейд впоследствии обозначил как «Эрос».

Шопенгауэр считал, что в основе всякой половой любви лежит инстинкт, направленный исключительно на продолжения рода. Выбор объекта любви происходит инстинктивно.

В свой работе «Метафизика половой любви» немецкий философ объясняет, как этот выбор происходит и почему людей при выборе объекта любви одно привлекает, а другое вызывает отвращение.

В рамках данной статьи нахожу замечательным отрывок из вышеупомянутой работы философа:

«...Надо заметить, что мужчина по своей природе обнаруживает склонность к непостоянству в любви, а женщина – к постоянству . Любовь мужчины заметно слабеет с того момента, когда она получит себе удовлетворение: почти всякая другая женщина для него более привлекательна, чем та, которою он уже обладает, и он жаждет перемены; любовь женщины, наоборот, именно с этого момента возрастает.

Это – результат целей, которые ставит себе природа: она заинтересована в сохранении, а потому и в возможно большем размножении всякого данного рода существ. В самом деле: мужчина легко может произвести на свет больше ста детей в год, если к его услугам будет столько же женщин; напротив того, женщина, сколько бы мужчин она ни знала, все-таки может произвести на свет только одно дитя в год (я не говорю здесь о двойнях).

Вот почему мужчина всегда засматривается на других женщин, в то время как женщина сильно привязывается к одному, ибо природа инстинктивно и без всякой рефлексии побуждает ее заботиться о кормильце и защитнике будущего потомства.

И оттого супружеская верность имеет у мужчины характер искусственный, а у женщины – естественный , и таким образом, прелюбодеяние женщины как в объективном отношении, по своим последствиям, так и в субъективном отношении, по своей противоестественности, гораздо непростительнее, чем прелюбодеяние мужчины.

<...>

Главное условие, определяющее наш выбор и нашу склонность, это – возраст. В общем он удовлетворяет нас в этом отношении от того периода, когда начинаются менструации, и до того, когда они прекращаются ; но особенное предпочтение отдаем мы поре от восемнадцати до двадцати восьми лет.

За этими пределами ни одна женщина не может быть для нас привлекательной: старая женщина, т.е. уже не имеющая менструаций, вызывает у нас отвращение. Молодость без красоты все еще привлекательна, красота без молодости – никогда.

Очевидно, соображение, которое здесь бессознательно руководит нами, это – возможность деторождения вообще; оттого всякий индивидуум теряет свою привлекательность для другого пола в той мере, в какой он удаляется от периода наибольшей пригодности для производительной функции или для зачатия.

Второе условие, это – здоровье : острые болезни являются в наших глазах только временной помехой;болезни же хронические или худосочие совершенно отталкивают нас, потому что они переходят на ребенка.

Третье условие, с которым мы сообразуемся при выборе женщины, – это ее сложение , потому что на нем зиждется тип рода. После старости и болезни ничто так не отталкивает нас, как искривленная фигура: даже самое красивое лицо не может нас вознаградить за нее; напротив, мы безусловно предпочитаем самое безобразное лицо, если с ним соединяется стройная фигура.

Далее, всякая непропорциональность в телосложении действует на нас заметнее и сильнее всего , например, кривобокая, скрюченная, коротконогая фигура и т.п., даже хромающая походка, если она не является результатом какой-нибудь внешней случайности.

Наоборот, поразительно красивый стан может возместить всякие изъяны: он очаровывает нас . Сюда же относится и то, что все высоко ценят маленькие ноги: последние – существенный признак рода, и ни у одного животного тарсус и метатарсус, взятые вместе, не так малы, как у человека, что находится в связи с его прямою походкой: человек – существо прямостоящее.

Вот почему и говорит Иисус Сирахов (26, 23, по исправленному переводу Крауза): «женщина, которая стройна и у которой красивые ноги, подобна золотой колонне на серебряной опоре».

Важны для нас и зубы, потому что они играют очень существенную роль в питании и особенно передаются по наследству.

Четвертое условие – это известная полнота тела, т.е. преобладание растительной функции, пластичности: оно обещает плоду обильное питание, и оттого сильная худоба сразу отталкивает нас.

Полная женская грудь имеет для мужчины необыкновенную привлекательность , потому что, находясь в прямой связи с детородными функциями женщины, она сулит новорожденному обильное питание.

С другой стороны, чрезмерно жирные женщины противны нам ; дело в том, что это свойство указывает на атрофию матки, т.е. на бесплодие; и знает об этом не голова, а инстинкт.

Только последнюю роль в нашем выборе играет красота лица. И здесь прежде всего принимаются в соображение костные части: вот почему главное внимание мы обращаем на красивый нос; короткий вздернутый нос портит все.

Счастье целой жизни для множества девушек решил маленький изгиб носа кверху или книзу ; и это справедливо, потому что дело здесь идет о родовом типе. Маленький рот, обусловленный маленькими челюстями, играет очень важную роль, потому что он составляет специфический признак человеческого лица в противоположность пасти животных.

Отставленный назад, как бы отрезанный подбородок в особенности противен , потому что выдающийся вперед подбородок составляет характерный признак исключительно нашего, человеческого вида.

Наконец, внимание наше привлекают красивые глаза и лоб: они связаны уже с психическими свойствами , в особенности интеллектуальными, которые наследуются от матери».

Считаю важным отметить, что несоответствие предложенным Шопенгауэром критериям выбора объекта любви не говорит о том, что любовь гарантированно пройдет мимо . Действительно человек, выбирая себе пару инстинктивно реагирует на те или иные внешние особенности, которые могут повлиять на выбор.

Однако критерии со временем меняются, человек обладает сложным психическим аппаратом и не ограничивается лишь тем, что называют «инстинктами» .

Жизнь богата примерами, когда человек, несоответствующий критериям «идеального» объекта находит себе пару и создает крепкую семью. Также как и наоборот: человек обладающий «правильными» параметрами проводит жизнь в одиночестве.

Любовь по Фрейду

Учитывая тот факт, что труды Шопенгауэра оказали значительное влияние на Фрейда, мне представляется логичным продолжить статью теорией «Отца психоанализа».

Говоря о взглядах Фрейда на любовь, может показаться, что все просто: в основе любви лежит сексуальное влечение, именуемое Фрейдом «либидо» . И действительно – ничего сложного на первый взгляд. Но если попытаться разобраться, изучая труды Зигмунда, то довольно быстро понимаешь, что все гораздо сложнее.

Именно поэтому до сих пор по всему миру не утихают споры между психоаналитиками, психологами, психотерапевтами и психиатрами, которые пытаются разобраться, что же имел в виду Фрейд.

Учитывая, что эти дебаты длятся уже более ста лет, а полного понимания так и появилось, я даже пытаться не стану анализировать труды классика в рамках данной статьи, но про особенности выбора объекта любви напишу.

Фрейд говорит об особенностях выбора у мужчин, но лично я разделять мужчин и женщин в данном контексте не стану, ибо сам Фрейд в своих «Очерках по теории сексуальности» пишет: «...либидо всегда – и закономерно по природе своей – мужское , независимо от того, встречается ли оно у мужчины или у женщины и независимо от своего объекта, будь то мужчина или женщина».

В работе «О нарциссизме» основатель психоанализа приводит краткий обзор путей выбора объекта. Любить можно по двум типам:

1) По нарциссическому типу: когда находишь и любишь в партнере «то, что сам из себя представляешь (самого себя), то чем [сам] прежде был, то чем хотел бы быть, лицо бывшее частью самого себя».

То есть поиск образа себя в другом человеке. Этакий партнер – зеркало, в котором можно наслаждаться своим отражением.

2) По опорному или примыкающему типу: партнер выступает в роли «вскармливающей женщины, защищающего мужчины и всего ряда приходящих им в дальнейшем на смену лиц».

То есть речь о том, что выбирается объект любви, который будет помогать тебе, дополнять тебя, поддерживать, восполнять – давать то, чего у тебя нет – то есть заботиться.

Фрейд, в свое время замечал, что первый тип выбора объекта любви более характерен для женщин, но не для всех:

«...Особенно в тех случаях, где развитие [период полового созревания] сопровождается расцветом красоты, вырабатывается самодовольство женщины . <...>

Строго говоря, такие женщины любят самих себя с той же интенсивностью, с какой любит их мужчина. У них и нет потребности любить и быть любимой, и они готовы удовлетвориться с мужчиной, отвечающему этому главному для них условию.

Такие женщины больше всего привлекают мужчин не только по эстетическим мотивам, так как они обычно отличаются большой красотой, но также и вследствие интересной психологической констелляции.

А именно, нетрудно заметить, что нарциссизм какого-нибудь лица, по-видимому, очень привлекает тех людей другого типа, которые отказались от переживания своего нарциссизма в полном его объеме и стремятся к любви к объекту. <...>

Но и нарциссические, оставшиеся холодными к мужчине женщины могут перейти к настоящей любви к объекту. <...>

Глубокая любовь к объекту по опорному типу, в сущности, характерна для мужчины. В ней проявляется такая поразительная переоценка объекта, которая, вероятно, происходит от первоначального нарциссизма ребенка и выражает перенесение этого нарциссизма на сексуальный объект.

Такая сексуальная переоценка делает возможным появление своеобразного состояния влюбленности, напоминающего невротическую навязчивость, которое объясняется отнятием либидо у «Я» в пользу объекта».

При этом Фрейд не считал, что все люди распадаются на две различные группы в зависимости от нарциссического или опорного типа выбора объекта. Он писал: «Я готов допустить, что имеется много женщин, любящих по мужскому типу, и у них развивается имеющаяся у такого типа сексуальная переоценка» .

От себя замечу, что в настоящее время считается, что характер объектных отношений по типу «объект – опора» свойственен не для невротической структуры, а для людей с пограничным расстройством личности. О данном расстройстве не было известно во времена Фрейда.

При этом я полностью согласен с автором и считаю, что строгое разделение на два типа и привязывание каждого из них к определенному полу – недопустимо . Как в своей работе, так и вне кабинета я часто встречаю людей, которым независимо от пола присущ тот или иной тип выбора объекта любви.

Чаще всего можно встретить людей чей тип выбора партнера – смешанный. «Мы говорим, что человек имеет первоначально два сексуальных объекта: самого себя и воспитывающую его женщину, и при этом допускаем у каждого человека первичный нарциссизм, который иногда может занять доминирующее положение при выборе объекта».

Фрейд указывает два основных фактора, под влиянием которых развивается или нормальное сексуальное поведение, или отклоняющиеся его формы.

Первый фактор - это пропущенные через сознание требования культуры: стыд, сострадание, отвращение, конструкции морали и авторитета и т.п.

Второй - выбор того или иного сексуального объекта. Нормальное развитие идет, если таким объектом становятся гениталии субъекта противоположного пола.

Любовь по Фромму

Далее не могу оставить без внимания теорию любви очень популярного во всем мире автора, которого считают одним из основателей нового фрейдизма.

Немецкий социолог, философ, социальный психолог и психоаналитик, Эрих Фромм, также как и древние философы считал, что существует несколько видов любви, а именно: братская любовь, материнская, эротическая, любовь к себе и любовь к Богу .

Говоря о теории Фромма, выделю лишь то, что на мой взгляд является наиболее интересным для размышления.

Фромм утверждал, что существует зрелая и незрелая любовь . Незрелую любовь он называл «псевдолюбовь» и за любовь как таковую не считал, а вот зрелую любовь он считал истинной любовью.

Незрелая любовь по мнению ученого это вовсе не любовь, а что-то вроде биологического симбиоза.

«Симбиотический союз» или «незрелая любовь» – это симбиоз созависимых садиста и мазохиста, потерявших свою психическую целостность и не имеющих собственного «Я».

Такие люди не чувствуют себя полноценными и компенсируют эту неполноценность посредством партнера. Они регулярно ссорятся, считая что их неправильно любят и не понимают.

Часто представители «незрелой любви» оценивают любовь количеством материальных вложений: даришь подарки – значит любишь, а не даришь – значит любви нет и т.п.

Те кто занимаются и наслаждаются «псевдолюбовью» часто «любят» мозг партнера по разным мелочам и словно вторгаются в личность партнера. Такие люди используют своих партнеров для удовлетворения своих садомазохистических потребностей.

Настоящая любовь между ними не получается, т.к. в глубине души – бессознательно они отдали свои сердца родителям, чаще всего матерям. Поэтому то они и не способны «отойти от нарциссизма и от кровосмесительной привязанности к матери и роду», чтобы построить любовь. Именно такую привязанность к матери, мешающую любви, мне часто приходится прорабатывать со своими пациентами.

Переходя к истинной любви, замечу, что одним из показателей зрелой любви является способность «уважать и охранять одиночество друг друга» .

«Зрелая любовь» по мнению Фромма – это искусство. Любовь предполагает взаимное уважение, заботу, ответственность и хорошее знание друг друга.

Это не мимолетный порыв чувств, не влюбленность, которую ученый также относил к «псевдолюбви», а союз, в котором партнеры содействуют друг другу, помогая расти и развиваться во всех направлениях. Для этого каждый из партнеров должен быть способен на бескорыстную любовь и в первую очередь любить себя.

«Только тот, кто действительно любит себя, может любить кого-то другого» .

Зрелая любовь – это добровольный союз двух полноценных, любящих себя личностей, в котором каждый из партнеров сохраняет собственную индивидуальность и независимость и при этом не претендует на независимость партнера и не занимается посягательством на его «Я».

«Зрелая любовь это единение при условии сохранения собственной целостности и собственной индивидуальности» <...>

Если незрелая любовь говорит: «Я люблю, потому что любим», то зрелая любовь исходит из принципа: «Я любим, потому что я люблю».

Незрелая любовь вопит: «Я люблю тебя, потому что я нуждаюсь в тебе!» Зрелая любовь рассуждает: «Я нуждаюсь в тебе, потому что я люблю тебя» , – писал Фромм и был уверен, что настоящая любовь доступна не каждому, и чаще всего встречается незрелая любовь.

Зрелая же любовь возможна только тогда, когда оба партнера зрелые психически. От себя хочу заметить, что психическая зрелость – весьма редкое явление в наше время. Поэтому так много разводов и неполных семей.

Любовь по Хорни

Еще один взгляд на любовь, который я нахожу любопытным и заслуживающим внимания, принадлежит яркой представительнице неофрейдизма Карен Хорни.

На своей лекции в рамках собрания Немецкого Психоаналитического общества в 1936 году, Хорни представила аудитории доклад, посвященный любви, а именно невротической потребности в ней.

Под термином «невроз» Хорни понимала не ситуационный невроз, а невроз характера, начавшийся в раннем детстве и захвативший всю личность, поглотив ее в той или иной мере.

Также сразу замечу, что нормальным Хорни называла то, что обычно для культуры, в которой [вырос и] живет человек.

«Все мы хотим быть любимыми и наслаждаемся, если это удается. Это обогащает нашу жизнь и наполняет нас счастьем. В такой степени потребность в любви, или, точнее, потребность быть любимым, не является невротической».

«Разница между нормальной и невротической потребностью в любви может быть сформулирована так: для здорового человека важно быть любимым, уважаемым и ценимым теми людьми, которых он ценит сам, или от которых он зависит; невротическая потребность в любви навязчива и неразборчива. У невротика потребность в любви заметно преувеличена» , – замечает Хорни.

Если продавщица, официант или любой другой случайный человек не очень любезен, то невротику это может испортить настроение или даже ранить его в зависимости от степени невроза. Невротик воспринимает такую «нелюбезность» как нелюбовь, направленную именно на него.

Еще одной особенностью, характерной для невротической любви, по мнению психоаналитика, является переоценка любви .

«Я имею в виду, в частности, тип невротических женщин, которые чувствуют себя в опасности, несчастными и подавленными всегда, пока рядом нет никого бесконечно им преданного, кто любил бы их и заботился о них . Я имею в виду также женщин, у которых желание выйти замуж принимает форму навязчивости.

Они застревают на этой стороне жизни (выйти замуж) как загипнотизированные, даже если сами абсолютно неспособны любить и их отношение к мужчинам заведомо скверное . <...>

Существенная характеристика невротической потребности в любви – это ее ненасытность, выражающаяся в ужасной ревнивости: Ты обязан(а) любить только меня!» .

Такое явление можно наблюдать у множества супружеских пар и в любовных интригах. Даже в дружбе невротиков такое поведение часто имеет место, когда друзья или подруги ссорятся и ревнуют словно они супружеская пара. Под ревностью Хорни понимает «ненасытность и требование быть единственным предметом любви» .

Ненасытность невротической потребности в любви также выражается в желании быть безусловно любимым(мой).

«Ты обязан(а) любить меня независимо от того, как я себя веду» и/или «Любить того, кто тебе отвечает взаимностью, не так уж сложно, а поглядим-ка, сможешь ли ты полюбить меня, не получая взамен ничего».

Также от невротика часто можно услышать: «Он(а) любит меня только потому, что получает от меня половое удовлетворение». В невротических отношениях партнер обязан постоянно доказывать свою «настоящую» любовь, жертвуя своими нравственными идеалами, репутацией, деньгами, временем и т. п., а невыполнение вышеуказанного воспринимается невротиком как предательство.

Далее Карен Хорни задается вопросом: «Наблюдая ненасытность невротической потребности в любви, я спрашивала себя – добивается ли невротическая личность любви к себе, или на самом деле всеми силами стремится к материальным приобретениям? <...>

Есть люди, которые сознательно не признают любви, говоря: «Все эти разговоры о любви – просто ерунда. Вы дайте мне что-нибудь реальное!» <...>

Не выступает ли требование любви только прикрытием тайного желания что-то получить от другого человека, будь то расположение, подарки, время, деньги и т. п.? На этот вопрос трудно ответить однозначно».

И действительно, в то время Хорни было трудно, во всяком случае куда труднее чем было бы сегодня, ответить на этот вопрос однозначно, ибо как и во времена Фрейда о пограничном расстройстве личности все еще не было известно. Зная о ПРЛ хочу заметить, что многие из тех формулировок, которые Хорни считала невротическими я отношу именно к пограничному состоянию.

«Как правило, эти люди очень рано столкнулись с жестокостью жизни, и считают, что любви просто не бывает. Они полностью вычеркивают ее из своей жизни. Верность этого предположения подтверждается анализом таких личностей. Если они проходят анализ достаточно долго, они иногда все же соглашаются, что доброта, дружба и привязанность действительно существуют», – делится опытом Хорни.

«Другой признак невротической потребности в любви – чрезвычайная чувствительность к отвержению, которая так часто встречается у истерических личностей.

Любые нюансы и в любых отношениях, которые можно было бы истолковать как отвержение, они воспринимают только так, и отвечают на это проявлениями ненависти.

У одного моего пациента был кот, который иногда позволял себе не реагировать на его ласку. Однажды, придя из-за этого в ярость, пациент просто шмякнул кота об стенку. Это достаточно демонстративный пример ярости, которую может вызвать у невротика отвержение. Реакция на реальное или воображаемое отвержение не всегда настолько очевидна, нередко ее скрывают».

В рамках данной темы Хорни говорит, что также часто встречаются люди с непоколебимыми, хотя и бессознательными убеждениями, что любви не существует . Такое мировоззрение (защита) характерно для тех, кто страдал от жестких разочарований в детстве, которые «заставили их вычеркнуть из своей жизни любовь, привязанность и дружбу раз и навсегда».

В связи с ненасытностью потребности в любви невротику практически никогда не удается достичь того уровня любви, в котором он нуждается – всегда будет мало.

Если любовь требует от человека способности и желания спонтанно отдаваться другим людям, делу или идее, то невротик обычно к этой отдаче неспособен в связи с тревогой и явной или скрытой агрессией к окружающим.

Чаще всего фундамент такого поведения закладывается в детстве в силу дурного обращения с ребенком. Со временем тревога и враждебность усиливаются, а причины симптомов невротик часто не осознает.

По той же причине он никогда не способен/или не хочет встать на место другого. «Он не задумывается над тем, сколько любви, времени и помощи может или хочет дать ему другой человек – он хочет только всего времени и всей любви! Поэтому он принимает за оскорбление любое желание другого иногда побыть одному или интерес другого к чему-то или кому-то еще, кроме него».

В большинстве случаев «невротик не отдает себе отчета в своей неспособности любить». Однако некоторые из них способны признать: «Нет, я не умею любить». Еще один симптом, присущий невротикам – это непомерный страх отвержения .

«Этот страх может быть так велик, что часто не позволяет им подойти к другим людям даже с простым вопросом или участливым жестом. Они живут в постоянном страхе, что другой человек их оттолкнет. Они могут бояться даже преподносить подарки – из страха отказа».

Существует множество примеров того, как реальное или воображаемое отвержение порождает усиленную враждебность в невротических личностях. Со временем такой страх может стать причиной того, что невротик все больше и больше отдаляется от людей.

«Я совсем не боюсь секса, я ужасно боюсь любви». И в самом деле, она едва могла выговорить слово «любовь», и делала все, что было в ее силах, чтобы держать внутреннюю дистанцию от людей, проявляющих это чувство» .

Также как и Хорни, я считаю, что любовь не гарантирует сексуальный контакт, ровно как и секс не является гарантом любви. В мире проживает огромное количество невротиков, боящихся любви, при этом имеющих регулярную половую жизнь. Часто с разными партнерами.

Резюмируя свой доклад Хорни, говорит о причинах ранее упомянутых страхов, коренящихся в повышенной базальной тревоге, и перечисляет основные невротические защиты от нее:

1. Невротическая потребность в любви, девиз которой, как уже упоминалось:«Если ты любишь меня, ты меня не обидишь» .

2. Подчинение: «Если уступать, всегда делать то, что от тебя ждут, никогда ничего не просить, никогда не сопротивляться – никто тебя не обидит» .

3. Третий путь был описан Адлером и в особенности Кюнкелем. Это компульсивное стремление к власти, успеху и обладанию под девизом: «Если я всех сильнее и выше, меня не обидишь».

4. Эмоциональное дистанцирование от людей, как способ достижения безопасности и независимости . Одна из важнейших целей такой стратегии – стать неуязвимым.

5. Судорожное накопительство, которое в таком случае выражает не патологическое стремление к обладанию, а желание обеспечить свою независимость от других.

Очень часто мы видим, что невротик избирает не один путь, а пытается смягчить свою тревогу самыми различными путями, часто противоположными и даже взаимоисключающими».

Любовь по Лакану

Напоследок я оставил теорию очень проницательного автора: «Любить – значит давать то, чего не имеешь, тому кто этого не хочет» –, утверждает французский психоаналитик Жак Лакан. (L"amour c"est donner ce qu"on n"a pas à quelqu"un qui n"en veut pas)

Эта формулировка заинтриговала многих и меня в том числе. Данный взгляд на любовь и теперь способен незамедлительно реанимировать любую дискуссию на тему любви. Вариантов толкований этого определения любви – много.

Что касается меня, то я сторонник классической интерпретации, которую можно встретить и у Алена Бадью, и у Жана-Люка Нанси, и у Жака-Алена Миллера и у других знатоков Лакана.

Попробуем разобраться. «Любить – значит давать то, чего не имеешь» . Для того, чтобы это стало возможным необходимо признаться себе в том, что ты не полноценен.

«Иначе говоря «давать, то чего не имеешь» – значит признавать, что тебе чего-то не хватает, и это «что-то» отдавать другому, «размещать в другом».

Это не значит отдавать ему то, чем ты владеешь, – вещи или подарки; это значит отдавать то, чем ты не владеешь, что-то, что за пределами тебя самого. А для этого надо признать свою неполноту, «кастрацию», как говорил Фрейд» .

«. ..В этом смысле по-настоящему можно любить только с позиции женщины. Любовь феминизирует. Вот почему влюбленный мужчина всегда немного смешон. Но если он этого смущается, боится показаться нелепым, это значит, что на самом деле он не слишком уверен в своей мужской силе» .

Исходя из написанного, можно сделать вывод, что влюбленный мужчина временами может ощущать себя неполноценным, и чувствуя тревогу быть ситуативно – агрессивным по отношению к своей любимой, которая невольно заставляет его чувствовать себя кастрированным и зависимым.

Этим можно объяснить иногда возникающее у мужчины желание «сходить налево» к нелюбимой женщине: «таким образом он вновь оказывается в позиции силы, от которой в любовных отношениях он отчасти отходит» то есть, можно сказать, восполняет утраченную с любимой женщиной собственную полноту (борьба с кастрационной тревогой, о которой писал Фрейд).

Что касается женщин, то «им свойственно раздвоение в восприятии мужчины-партнера. С одной стороны, он – любовник, доставляющий наслаждение, они испытывают к нему влечение. Но он также и мужчина любящий, феминизированный этим чувством, по существу, кастрированный.

Все больше женщин предпочитают мужскую позицию: один мужчина, дома, – для любви, другие – для физического наслаждения» , – говорит ученик Лакана.

Жак-Ален Миллер и продолжает:

«Чем больше мужчина посвящает себя одной женщине, тем вероятнее, что она со временем приобретет для него материнский статус: чем больше он ее любит, тем больше обожествляет, воздвигает на пьедестал. А когда женщина привязывается к одному-единственному мужчине, она его «кастрирует».

Поэтому и получается, что путь идеальных отношений весьма узок. Аристотель, например, считал, что лучшее продолжение супружеской любви – это дружба».

Но есть то, что мешает реализовать модель Аристотеля: «...диалог между противоположными полами невозможен: каждый из любящих по сути обречен вечно постигать язык партнера, действуя на ощупь, подбирая ключи к замку, который постоянно меняется.

Любовь – это лабиринт недоразумений, выхода из которого не существует».

Заканчивая статью хочу выразить свое личное мнение: я думаю, что полного и однозначного понимания любви и ответа на вопрос «Что такое любовь?» – до сих пор не существует.

Считаю, что имеются лишь разные концепции, теории, представления и взгляды на данный вопрос, которые субъективно подходят или не подходят каждому отдельно взятому человеку.

Каждый человек находит среди множества теорий ту, которая субъективно наиболее близка и больше остальных соответствует жизненной позиции, требованию и степени невроза.

Чем бы ни был и как бы ни назывался этот сложный комплекс эмоций, однозначно можно сказать, что это то, ради чего живут и развиваются многие люди во всем Мире, даже если они не имеют ни малейшего энциклопедического знания о том, что принято называть словом «любовь».

Невротическая любовь - это состояние, характеризующееся чувством влюблённости по отношению к кому-либо, омрачённое отсутствием взаимности. Такие состояния сопровождается ощущением неспособности свободно выразить в действиях свои чувства. В связи с этим, и развивается тревога. Возникает внутренний конфликт. Суть конфликта заключается в том, что одновременно существует острое желание выразить свои нежные чувства объекту любви и нелепая неспособность эти чувства проявить. Это вызывает напряженность и дискомфорт, что в свою очередь ещё дальше отдаляет от реализации своих намерений. Страдая от невозможности удовлетворить свои стремления, но испытывая острую в том необходимость, влюблённый, неосознанно переносит свои взаимоотношения в ту сферу духовности, где тревог не существует, т. е. в фантазии. Успокоившись и получив удовольствие в фантазийном предвкушении, тревога проходит. Появляется оптимизм в дальнейших отношениях. Однако оптимизм рушится при первой же неудачной попытке выразить те чувства, которые так легко и успешно изливались в фантазиях. Оптимизм сменяет снижение самооценки, удручённое состояние. Спасаясь от туч надвигающейся тревоги, происходит бегство в безоблачную фантазию, где всё возможно и всё разрешено. Чем чаще и глубже фантазийное предвкушение, тем более сложен и невыполним следующий реальный контакт. Кажущаяся безвыходность и неразрешимость проблемы проявляется в мрачности настроения. Невыполнимость их связана с тем, что возникает разнофазность этапов сближения. Один из партнёров, благодаря фантазиям и предвкушениям достиг более глубокого уровня взаимоотношений, другой же, ничего не зная и не переживая этих чувств, находится на поверхности и в начале сближения. В контексте этих аналитических размышлений должно всегда помнить о гениально описанных фазах сексуального сближения Зигмундом Фрейдом, которые и сегодня свежи и актуальны:

1. 1-я. Фаза визуального контакта (а- созерцание из социального пространства, б- рассматривание из личного пространства).
2. 2-я. Фаза вербального контакта (а- короткие полувопросы, полуутверждения о ничего не значащих событиях «не правда ли хорошая погода?!,», «вы случайно не на концерте сегодня были?», «понравился ли Вам концерт? Мне да, хотя впрочем…) и т.д. б- Фаза предметных флиртных бесед.
3. 3-я. Сексуальная фаза (а-прикосновение к общедоступным местам, б-прикосновение к интимным местам). По мнению Зигмунда Фрейда, и с этим можно только согласиться, продуктивный контакт возможен только в том случае, если оба субъекта одновременно и вместе достигают определённой фазы. И скорость продвижения по этому пути естественна для обоих.

Это способ развития нормальной, физиологической любви. Любви одухотворённой, приносящей восторг, удовольствие. От такой любви рождаются и воспитываются счастливые и здоровые дети.

В невротической любви ситуация другая. Страдающий невротической любовью субъект значительный путь сближения проходит самостоятельно, в своих фантазиях. И готов к более тонкому и продвинутому контакту. Но эта готовность эфемерна, и пригодна лишь для фантазий, а реального контакта не происходило. Пытаясь, в очередной раз, предпринять попытку общения с точки его фантазийной фазы, его тело, не имеющее опыта предыдущих рефлексий, ещё не готовое к этому поступку, и перед неизвестностью отвечает дискомфортной скованностью. Развивается тревожная неуверенность. Ощущение несостоятельности в совершении действий предлагаемых его воспалённой фантазией только усиливает дискомфортную тревожность. Наступает отчаяние. И в попытке избавиться от тягостных переживаний происходит погружение в безотказные флиртные фантазии. Эти бесплодные фантазии всё больше и больше отдаляют от возможности простого человеческого контакта. Если же при попытке реального общения удается «переломить» тревожную напряжённость, то вместо непринуждённого общения, любовь, как в блендере взбивается с тревогой. И эта смесь продуцирует невнятные и непонятные для объекта любви междометия или срыв в грубость. И, бегство в «спасительные» фантазии. Сам же предмет любви, от подобного общения находится в состоянии эмоционального непонимания. И уже у предмета любви развивается дискомфортная тревожность и отторжение дальнейших притязаний. Ведь невротически влюблённый, в своих фантазиях оторван от действительности.

Он, находясь на более поздней фазе сексуального сближения и готов к достаточно сложным поведенческим реакциям, свойственным для этапа взаимоотношений достигнутого им. А предмет любви, не испытав начальных эмоциональных переживаний находится в начале пути. А это только мешает естественности взаимоотношений. Каждая неудачная попытка сближения лишь усложняет ситуацию для обоих. Для начала стоит рассмотреть механизмы формирования нормальной влюблённости. Каждое живое существо, в том числе и человек, постоянно находится под действием двух противоположно направленных биологических законов, выражающихся в инстинктах (Павловские «от» среды и «к» среде). Под действием закона сохранения индивида человек стремится защитить себя, отстаивая свои личные права и свободы, определяя свои границы в окружающей его среде и устанавливая в них свой порядок. Подчинение этому закону приводит к повышению уровня личного комфорта. Этот биологический закон эволюционно более древний, целью его является эгоистическое выживание существа (человека) пусть даже и ценой причинения вреда окружению. Так строя жилище, человек вырубает деревья, истребляет животных и многое другое.

читайте также:

Надежность твоей подруги Преданность бывает двух типов. Их наличие легко распознать в девушке. Один тип – приученность соответствовать ожиданиям другого значимого человека.

Ревность: истоки и способы совладания Ревность: виды, причины и способы борьбы с ревностью. Психолог о ревнивых людях и о том, как перестать ревновать

Пример : известный авангардный музыкант, Don Van Vliet, распорядился вырубить все деревья вокруг его дома, поскольку шум листвы мешал его занятиям. Уединение, таким образом, отрицательно сказывается на социальном функционировании, однако позволяет обустроить среду максимально удобную для конкретной личности. Под действием же закона сохранения вида человек стремится к возможно большему общению. В результате чего не только возрастает вероятность более многочисленного потомства, но и происходит необходимый для развития общества обмен информацией.

Также считается, что занимается коллективной работой и массовыми развлечениями человек тоже под действием закона сохранения вида, поскольку вся социальная деятельность ведёт не только к сохранению, но к процветанию, благоденствию и эволюции вида. Этот более поздний закон связан с взаимодействием в группе, является изначально альтруистическим, поскольку благополучие группы (а значит и отдельных её членов) ставится выше собственного благополучия.

Пример : Во время войн церковные колокола часто изымались государством для военных целей. Тогда люди жертвовали металлические изделия из дому и выплавляли новый колокол. При этом каждый лишался какой-то домашней утвари, приобретая при этом, в духовности. Однако излишняя погруженность в группу лишает человека индивидуальных качеств, творчества, способности принимать решения, в том числе непопулярные. Истинное витальное удовлетворение человек получает, балансируя где-то посередине между творческим уединением и активным положением в обществе. В месте выбранном индивидуально.

Эти же законы косвенно объясняют, почему общественные порядки, доведённые до тоталитаризма всегда губительны для индивидуума, а маргинальный индивидуализм антисоциален.

Что же происходит во время влюблённости? Когда некий человек видит объект своей влюблённости, он испытывает влечение, которое проявляется, прежде всего, в стремлении к общению. Однако, предвидя отказ объекта влюблённости, несомненно, представляющего исключительное значение, влюблённый испытывает тревогу или волнение. В данном случае происходит борьба мотиваций, когда человек и хочет достичь своей цели, и страшится этого, предвидя страдания из-за отказа. В такой ситуации возможны три исхода:

• Либо человек отменяет свои планы, выбирая более безопасный вариант, когда ничего не происходит и предаётся надежде.
• Либо преодолевает опасения и, выбирая более амбициозную модель поведения, приступает к действиям.
• Или из-за длительного напряжения истощается, и данная проблема перестаёт быть актуальной. Учитывая, что при влюблённости сближение происходит постепенно, поэтапно, для взятия каждого рубежа (заговорить с человеком, взять номер телефона, пригласить на свидание и т.д.) приходится преодолевать внутреннюю дилемму. Поэтому влюблённость сопровождается контрастными эмоциями - волнение перед взятием этапа и удовлетворение после. (Нейрофизиология – адреналово - эндорфинное). Эти субъективно яркие флиртные переживания и характеризуют этап влюблённости. Такие чувства сопровождают этап познавания друг друга. Любовь, вероятно наступающая следом, характеризуется менее яркими, но, впрочем, не менее глубокими и тонкими ощущениями и чувствами.

Усложнение взаимоотношений от влюблённости к любви, часто с разочарованием, негативно оценивается людьми эмоционально и духовно не развитыми, не способными к глубоким чувствам - "первая страсть прошла и т.д.В данной статье не ставится целью подробно анализировать взаимосвязь степени внутреннего духовного развития и способности тонко и красиво изливать свои чувства, но, тем не менее, я полагаю, следует отметить следующее. С биологической точки зрения, отношения, не достигнувшие известного результата, являются оборванными. В случае если это происходит с человеком не очень тонко духовно устроенным, то такой разрыв, как правило, психологически травматичен. Возникает обида и злость с излиянием претензий, унижений, оскорблений. Или же, если энергия этой психотравмы направлена внутрь, то возникают различные невротические переживания. В таких случаях внутренний конфликт не разрешается.Если такой обрыв взаимоотношений происходит с духовно насыщенным человеком, то достаточно быстро происходит смирение, а затем и успокоение. Прошлые отношения остаются как воспоминание о прекрасно проведенном времени, как о прошедшем празднике. Такой опыт обогащает человека и позволяет строить дальнейшие взаимоотношения на более тонком, приятном и продуктивном уровне. В случае с невротической любовью человек застревает на этапе, когда дальнейшее сближение по какой-то причине не возможно. Это является причиной страданий, поскольку и отказаться от своей затеи человек не может. Страдания нарастают. Возникает безвыходная ситуация. Человек оказывается под действием двух противоположных мотиваций, имеющих яркую эмоциональную окрашенность (стремление к контакту и невозможность его выполнения).

Одной из причин этого может быть неоднозначная позиция объекта влюблённости, когда одновременно посылаются "авансы" и в то же время при предложении "перейти на следующий уровень" звучит неуверенный отказ. Такая же двусмысленная ситуация может возникнуть и при недосказанностях, ввиду культурных, воспитательных различий или конфликтных сред обитания. Невротическая любовь может встречаться и в случаях обратного развития взаимоотношений у одного из партнёров.Когда у одного, по каким - то причинам утрачивается удовольствие от общения. При формально сохранённом поведении, партнёр может достаточно долго не замечать этого. Но фазы их взаимоотношений расходятся, тонкость ощущений притупляется. Один находится в неведении, другой, сначала неосознанно, а затем и сознательно ищет утешения на стороне. Если измена открывается или подозревается, то партнёр, находившийся в неведении, в одночасье отбрасывается коммуникативно назад. Это всегда психотравматично. Развивается невроз любвиНаходясь в остроэмоциональном состоянии, человек не в силах здраво рассудить и оценить ситуацию. Окружающие же не всегда могут помочь, будучи либо вовлечёнными в невротические отношения, либо необъективно занимают одну из сторон, либо напротив, не имеют всей информации.Поскольку чувство любви самое сложное, самое тонкое и самое продуктивное чувство, от того, как человек способен любить и как он любит, зависят все без исключения аспекты его жизни. От способности любить зависит качество жизни. Потребность в любви, так же необходима, как потребность дышать. Неспособность любить, похожа на наказание. Похожа на тюрьму, в которой нет радости, нет стен, и из которой невозможно выйти. А есть быстрая старость, болезни, мрачность бытия.

Известно что:
-вера без любви делает человека фанатиком.
-честь без любви делает человека высокомерным.
-власть без любви делает человека насильником.
-богатство без любви делает человека жадным.
-воспитание без любви делает человека двуличным.
-обязанность без любви делает человека раздражительным.
-справедливость без любви делает человека жестоким.
-бедность без любви делает человека завистливым.
Несомненно, человек, страдающий от симптомов невротической любви, нуждается в помощи психотерапевта. Да и сами невротические проявления есть не что иное, как зов о помощи. В результате проведенной психотерапии пациент освобождается от невротических проявлений невротической любви и получает возможность в дальнейшем свободно испытывать это прекрасное чувство. Получать от жизни приятное удовольствие и активную радость!

Желаю Любви и Счастья,
Здоровья и Долголетия!
Мосеев Евгений Евгеньевич